Удивительно: знаменитое Пушкиногорье, как и другие знаменитые музеи, расположенные в мемориальных ландшафтах, в природе не существуют. Точнее, де-факто именно в природе они пока еще и существуют, но не де-юре. Законодательно их так и не "прописали" среди полей, лесов и рек. Отчего музеи в борьбе за сохранение своего культурного пространства терпят поражение за поражением.
У Пушкинского заповедника богатейшая история. Музей пережил пожары революционного времени, возрождение, присоединение к его территории Тригорского, Петровского, Голубово и других имений, принадлежавших друзьям и родственникам Пушкина. Заповедник прошел через разрушения в войне, восстанавливался, относительно благополучно миновал эпохи генсеков, парады суверенитетов, последующие реформы и оказался сейчас перед новым испытанием - на этот раз современным российским капитализмом.
Новейшая история заповедника тесно связана с именем легендарного популяризатора Пушкинского наследия, Музейным Работником со всех больших букв Семеном Степановичем Гейченко. Потом заповедником руководил Владимир Бозырев, а в 1994 году директором музея стал Георгий Василевич, к работе которого поначалу в среде музейщиков некоторые относились, скажем так, скептически. Вызывали споры лесотехнические мероприятия, затеянные им, реставрационные работы, воссоздание утраченных построек и новая концепция развития заповедника. Заодно Василевича обвиняли в противостоянии администрации района.
Нельзя сказать, что сейчас в среде музейных работников царит полное взаимопонимание, однако "новаторства" Георгия Николаевича стали общепризнанными. Новаторства в кавычках, потому что нет ничего нового в простой логике: за лесом и парками нужно ухаживать, в том числе проводить санитарные рубки, противостоять оползням, укреплять и реставрировать постройки. И строить новые, на старых фундаментах восстанавливая дома и строения пушкинского времени. В этом, собственно, смысл заповедника, который называется пушкинским мемориальным, историко-литературным и природно-ландшафтным. И продолжать старую, почти вековую, работу музея-заповедника, посвященную встрече паломников с наследием поэта и памятью о нем.
Тут, безусловно, похвастаться музейным работникам есть чем. С начала 1990-х ландшафтная территория выросла более чем на 90 процентов (теперь музей - это 9713 га), усадебная - вполовину. В три раза выросла коллекция музейных предметов. В рамках программы подготовки к 200-летию со дня рождения поэта отреставрированы и дополнены ансамбли музеев-усадеб "Михайловское", "Тригорское", "Петровское", музей "Бугрово". Создана современная жилищно-гостевая и хозяйственная зоны заповедника.
Что касается противоречий с властью, то они, можно сказать, генетически заложены в природе этих двух институтов. У кого задача сохранять и охранять, а у кого при всем понимании важности задач первого - развиваться, прежде всего экономически. И тут складывается двоякая ситуация. С одной стороны, заповедник - локомотив, тянущий за собой весь Пушкиногорский район. Здесь работает около 600 сотрудников, получающих по местным меркам приличную зарплату, плюс различные налоги с деятельности заповедника, плюс образовательные программы для учащихся, плюс развитие туризма, да десятки еще таких плюсов!
Однако есть и другая сторона. Вложения в землю - один из лакомых вариантов применения капитала. А уж в землю заповедную, веками связанную с именем великого поэта, - и подавно. В вопросах, когда спорят культура и деньги, культура, как известно, не всегда принимается в расчет. В этом смысле объяснима позиция, например, заместителя главы администрации Пушкиногорского района Екатерины Катаевой. Искренне поддерживая музей, она все-таки замечает, что "охранные зоны тормозят развитие района"... Района, чей бюджет более чем наполовину формируется от результатов деятельности музея.
- Проблемы начались после 91-го года, - рассказал "РГ" Георгий Василевич, - когда начала рушиться прежняя система экономических отношений. Распашка, посевы культур, без которых нельзя представить себе пушкинские пейзажи, раньше выполняли хозяйства. А тут они начинают распадаться, рушится система землевладения и землепользования, выделяются земельные паи и раздаются людям. С уничтожением службы лесного хозяйства начинают вырубаться на продажу и болеть лесные территории, граничащие со старинными парками. Года три назад - новая напасть. Освоив земли вокруг двух столиц, состоятельные люди обратили внимание на оазис заповедника и начали вкладывать деньги в ландшафтную территорию, составляющую саму суть заповедника. За этим последовал частный строительный вал.
Действуя по логике "моя земля - что хочу, то и делаю", некоторые не только не согласовывают свои постройки с музеем, но иногда проходят мимо обязательного в таком случае отдела охраны объектов культурного наследия государственного комитета Псковской области по культуре и туризму.
Проблемных территорий накопилось много. Предпринимается попытка продать "любителям пушкинских мест" "огороды" в районе д. Рысцово, в самом сердце пушкинского Михайловского. В Дедовцах, напротив Михайловского, построен дом с колоннами и мезонином, тогда как в Пушкинское время никаких усадеб там не было. В Пушкинских Горах строится гостиница, на месте храма Славы, павильона, в котором проходили торжества 100-летия поэта. Петровское, как сказал один из музейных работников, вообще превратилось в Рублевку...
И действенных рычагов сдерживать растаскивание мемориальных земель у музея-заповедника пока нет. Хотя во многих странах мира проблема решена. Например, в Италии разработана обширная нормативно-правовая база, запрещающая менять внешний облик старых городков, поселков и окружающей их местности. Даже оливковое дерево без специальных разрешений не срубишь. Подобные условия начинают создавать и в России. Так, в Елабуге местными властями разработан "Устав старого города", согласно которому, продавая участок, дом частнику, с ним оговариваются общие правила поведения на этой земле. В основе не только законодательная инициатива, но и добрая воля местной власти, осознающей свою ответственность.
- В прошлом администрацией района были четко регламентированы вопросы строительства, землепользования и пользования природными ресурсами, - говорит и.о. главного хранителя музейных территорий Валентина Ковалева. - Сейчас мы имеем лишь совещательный голос. Да, даем рекомендации. В основной массе находим понимание и у застройщиков, и в администрации. Но как быть в спорных ситуациях? Конечно, музею-заповеднику, имеющему такие ландшафты, хотя бы частично охранные права вменить стоит...
Есть большие надежды, что законодательная база, касающаяся Пушкиногорья, в скором времени изменится к лучшему. Возможно, будут внесены поправки в закон о музеях и музейных фондах, где наконец-то употребят сам термин "музей-заповедник". Но полагать, что заповедные земли останутся в покое, вряд ли приходится. Музей с регулярностью экскурсионных групп посещают разнообразные проверяющие организации.
- Доходит до смешного, - вспоминает Георгий Василевич. - Мы можем считаться образцовым предприятием в плане охраны окружающей среды, но каждая проверка пытается и здесь наложить штраф. Что, впрочем, понятно: штрафы являются одним из критериев оценки работы проверяющей организации.
Поскольку заповедник все-таки существует по законам "мира, где все определяют деньги", то и вопрос их зарабатывания нельзя оставлять в стороне. Они нужны на развитие туристической инфраструктуры, на поддержание всего вверенного хозяйства, на проведение просветительной и образовательной деятельности музея.
Очень часто музей сталкивается с тем, что работы, которые в иных районах являются обязанностью администрации муниципалитета, в силу слабого развития хозяйства района предлагают исполнить музею. Уборка снега, уборка мусора, даже транспортные услуги жителям района должны быть, с точки зрения заместителя главы района, работами музейными. Однако бюджетные средства тратить на эти работы нельзя - не музейный профиль работ. Тогда чей?
Или, например, как привлечь квалифицированную реставрационную фирму? Это не так просто сделать в рамках 94-го федерального закона, который требует тендерных торгов при проведении сделок на суммы в сто и более тысяч рублей.
- Все бы ничего, но этот закон писали люди, живущие в мегаполисе и для возможностей мегаполиса, - считает Василевич. - Закон плохо работает в условиях крайнего дефицита фирм, способных оказать качественные услуги. Особенно если услуги связаны с реставрацией. Логика "чем дешевле, тем лучше" здесь помочь не может.
Коллега Василевича, директор Государственного музея-усадьбы "Остафьево" Анатолий Коршиков выход видит в предоставленной музеям возможности переходить на компромиссную форму хозяйствования, когда часть финансирования бюджетная, а часть зарабатывается самостоятельно.
- Надо уходить в автономные учреждения, - уверен он. - Государство никогда в полной мере не обеспечит музеи, ни одной лишней копейки свыше минимума не получим.
Но сама эта форма - способ вернуться в прошлое, в начало 90-х, в то время, когда государство снимало с себя обязательства по поддержке учреждений культуры, мотивируя это инфляцией, кризисом, предлагая учреждениям самим найти недостающие средства. Это очень часто не удается вовсе в силу характера учреждения культуры, которое не может в силу своих хранительских задач быть по-настоящему автономным от государства. Учреждение культуры - не промышленное предприятие, его невозможно рассматривать в рамках привычных товарно-денежных отношений. Тем временем сама проблема остается.
Сейчас дорабатывается Концепция развития Пушкинского заповедника на 2009-2037 годы, принципиально уже одобренная на ученом совете. Документ на 28 лет! По-хорошему амбициозный, включающий в себя описание доброй полусотни разнообразных проектов и мероприятий. Будучи реализованной хотя бы на треть, эта Концепция с максимальной достоверностью воссоздает Пушкинский край как в природно-ландшафтной, так и материальной его части. При этом становится уникальным образовательным центром.
Самый, пожалуй, фантастичный (а оттого и самый притягательный) проект, представленный в Концепции, - создание Международного университетского гуманитарного центра. Предполагается переход от семинаров и конференций к постоянно действующему научно-учебному центру по проблемам русской, европейской и мировой истории, языкознания, литературоведения, литературного перевода, архитектуры, ландшафтно-паркового искусства, экологии, культуры, этнографии. А из этого центра должен вырасти самый настоящий университет.
Опуская колоссальные трудности, связанные с созданием университета, некоторые члены ученого совета засомневались, не будет ли шумное студенческое соседство противоречить духу тихого Пушкинского уголка. На что Владимир Маркович, профессор Санкт-Петербургского государственного университета, ответил:
- Но проходят же здесь семинары и конференции, приезжают доброхоты, ставят палаточные лагеря, школьники участвуют в археологических раскопках... Да и студенты здесь будут иного рода, и их много быть не может - мы формируем чрезвычайно важную, но в то же время тонкую духовную элиту.
В этом есть какое-то очарование единомышленников Василевича: находясь в очень непростом положении, загадывать на десятки лет вперед. Правда, есть немало примеров того, как в заповеднике с мистической неизбежностью реализовывались самые смелые планы.
