| *Из воспоминаний очевидца Была такая станция «Тригорская»…
По соседству с Пушкинскими Горами была расположена до Великой Отечественной войны железнодорожная станция «Тригорская». Район пересекала Октябрьская железная дорога, соединявшая Псков с Полоцком. Это была основная магистраль, по которой приезжали многочисленные туристы в пушкинские места. При отступлении в июле 1944 года фашисты разрушили железную дорогу до основания, и больше она не восстанавливалась.
О том, что это за станция, какую роль она играла в жизни пушкиногорцев, и что с ней стало, своими детскими воспоминаниями делится жительница Пушкинских Гор, ветеран труда, бывший малолетний узник фашистских концлагерей Алевтина Леоновна Бабакова. – В Пушкинский район ( так в ту пору назывался сегодняшний Пушкиногорский) бывшего Опочецкого уезда наша семья приехала в 1936 году. Отец был переведён из Бежаницкого района, как специалист, в отдел сельского хозяйства землеустроителем. Он был в звании лейтенанта запаса.
Детство моё прошло в деревне Астахново, наша семья снимала для жительства часть большого дома. Я, естественно, в ту пору была ещё ребёнком. Мы, дети, часто бегали смотреть на проходящие мимо составы, так как деревня Астахново была расположена в непосредственной близости от железной дороги.
Начальником станции был Живлёнок (имени-отчества его, к сожалению, не помню), а вот одного из дежурных по станции звали Василий Иванович Иванов – это те люди, которых запечатлела моя детская память.
Мой знакомый Толя Клишов (в настоящее время он – ветеран войны), жил в деревне Ульяшки, где находился восьмой разъезд. Ребята бегали туда выполнять какие-то работы.
И вот перед самым началом войны построили новую железнодорожную станцию, и ещё помню, одновременно был возведён Дериглазовский мост через реку Сороть.
Станция была деревянная, нам она казалась большой, шикарной по тем временам, а над самим зданием на высоком флагштоке красовалась звезда. Площадка вокруг вокзала была вымощена кафелем. В зал ожидания поднимались по кирпичной лестнице. Он был с балконом, т. е. нам казалось, что наверху была пристройка в виде балкона. Мы, детишки, не слишком разбирались в архитектурных стилях, но нам здание казалось самим совершенством.
Были выстроены и туалеты.
Недалеко от станции располагались дома для железнодорожников. Там жили те рабочие, которые непосредственно занимались обслуживанием железной дороги: путейщики, сцепщики вагонов, дежурные по станции…
Отдельно находилось здание магазина и буфет. Ещё была большая водокачка, огромный пруд, в котором плавали утки и гуси. И вообще само здание станции со всеми прилегающими сооружениями создавало впечатление отдельного небольшого городка. Территория всегда ухоженная, много зелени. Была высажена липовая аллея. (Некоторые из лип сохранились до настоящего времени. Они, конечно, уже очень старые, как ветераны войны, с ранами…)
Поезда ходили и в Ленинград, и в Белоруссию (Полоцк). Составы были и пассажирские, и товарные. У нас была остановка. Жители окрестных деревень приспособились выходить к поездам со своим товаром: торговали молочными продуктами, яйцами, яблоками, ягодами…
Деревенские мужчины, после работы в колхозе, ездили на лошадях на разгрузку вагонов.
Здесь была большая товарная станция, нефтебаза, большой гвоздильный цех. Начальник станции Живлёнок жил в деревне Астахново. Он и нанимал деревенских мужиков на различные работы на железную дорогу. Это было большим подспорьем для местных жителей, а народ наш трудолюбивый, не чурался никакой работы, ради семейного благополучия, мужчины могли работать сутками. (как оплачивалась работа в колхозе, ни для кого не секрет…).
Как пришла война в Пушкинские Горы, память моя хранит ясно.
Отца призвали в армию в первых числах июля. Тогда поезда ещё ходили. На станции собралось много офицеров. Состав направлялся на станцию «Берёзка» в Псков.
Только мы с мамой распрощались с отцом, поезд отошёл от вокзала, и почти сразу налетели немецкие самолёты. Началась бомбёжка.
Первой разбомбили нефтебазу, затем гвоздильный цех. По слухам, состав, в котором уехал мой отец, благополучно дошёл до станции назначения, но уже там, поговаривали, его тоже разбомбили. О судьбе отца мы ничего не знали до конца войны.
В деревне Астахново был большой конюшенный двор, с пожарной каланчой. Там постоянно дежурил сторож, и в экстренных случаях тревожный сигнал подавался с пожарной каланчи. Рядом было зернохранилище.
Все деревенские, как только увидели самолёты, побежали в поле, в рожь. А немецкий лётчик снижает самолет аж над самыми головами людей, даже видно, как хохочет – пугает женщин и ребятишек, однако не стреляет.
Налёты на станцию тоже совершались, однако не бомбили. Видимо, фашисты сохраняли её для своих военных целей.
Когда немцы оккупировали Пушкинские Горы, станция «Тригорская» продолжала использоваться по своему назначению, но уже другими «хозяевами»…
Мне в ту пору было шесть лет, и я помню, как мы, ребятишки, бегали к фашистской полевой кухне, и там нам наливали в котелки кашу – немцы тоже были разные, по-разному и относились к местным жителям.
В войну работали льнозавод, кирпичный завод в Подкрестье.
Незадолго до отступления фашисты начали вывозить местное население – женщин и детей: сначала эшелоном отправили в Белоруссию, а уже оттуда в Латвию, через Ригу в г. Тукумс. Так что в ту пору железная дорога была ещё цела. Думаю, разбомбили фашисты и станцию, и железнодорожное полотно, и Дериглазовский мост уже при отступлении.
И остались от красавицы-станции лишь фундамент да ступеньки… Так и человеческая память – это тот же фундамент, который не могут разрушить прожитые годы, а воспоминания детства – они самые яркие и сильные. Записала Т. Анисимова. (материал перепечатан из газеты «Пушкинский край» от 24 апреля 2007 года)
|
