Любезно встретила поэта
Семья радушием своим.
В Михайловском не раз он летом
Бывал обласкан и любим
Родными, дворней и природой.
Но то прошло, как добрый сон:
Любезность их была недолгой.
Причина, оказалось, в том,
Что вдруг отцу пришла депеша,
Чтоб надзирателем он был
Над сыном. Предводитель здешний
Ему, мол, это поручил. Открылось всем, за что же Пушкин
Был сослан в глушь из южных мест.
— Вот чем кончаются игрушки! —
Кричал отец: — Не носишь крест,
Ты в атеизме сам признался,
Послушай-ка, что пишут тут!
Ты с вольнодумцами связался,
Безбожник ты, дешёвый шут,
Отца и брата опорочил,
Уж о тебе гудит и двор…
А я его в министры прочил,
О, горе нам, какой позор…— Отец, московский муж почтенный,
Себялюбивый господин,
Эгоистичный и надменный,
Считал, что только он один
Вершить судьбу поэта-сына
Способен волею своей.
Не понимая, что причина
Для ссылки есть куда важней,
Хотел, чтоб сын его смиренно
Унял свой непомерный нрав,
Представ коленопреклоненно,
Признался слёзно, что не прав. Но Пушкин был уже не мальчик,
Каким отправлен был в лицей,
Несдержан тоже и запальчив
От ганнибаловских кровей.
Не смог отцовскую обиду
Снести. Он дерзко отвечал,
Отец же, грозный только с виду,
По дому бегал и кричал,
Что сын, которого лелеял,
Учил и больше всех любил,
Авторитет отца развеял
И даже чуть ли не избил. Отца родного обвиненье
Огнём нещадно сердце жгло,
Тяжёлым камнем преткновенья
На душу юную легло.
Так конь, породист и отважен,
Не успокоится, пока
Не будет взнуздан и осажен
Рукою властной седока.
Но на поэта власти нету.
Поэт подвластен лишь тому,
Кто дал ему стезю поэта:
Лишь только Богу одному.
| 
